Рифтен, кто бы что там ни говорил, вне всяких сомнений - город больших контрастов. Роскошные и крайне просторные, нарочито щеголяющие вычурной отделкой владенья семьи «Черный Вереск», сочетаются здесь со всей восхитительностью и омерзением условий жизни повальной бедноты. Мыслители подметили бы, что все это со стороны иронично смахивает на обострение классовой борьбы, которое по идее вот-вот должно вспыхнуть огнем восстания озлобленных бедняков, но те почему-то никак не наберутся смелости. Правда, есть немалая вероятность, что виной их нерешительности вполне могут служить жуткие слухи о том, будто бы местные власти действуют в симбиозе с гильдией воров и головорезами из темного братства. Может и брешут конечно всевозможные распространители сплетен, да только не бывает дыма без огня.

- Принимай постояльца, хозяюшка.  

Однако неожиданному посетителю, демонстративно распахнувшему хлипкие деревянные двери в одно из злачных мест Рифтена, не было дела до того, что тут у местных вообще происходит. У него кажется, совсем ничто не вызывало интереса, даже занимательное и по-своему уютное убранство ночлежки. Мужчина с низким и каким-то будто неземным гулким голосом недвижимо стоял в проходе, старательно кутаясь в темно-серую, доходящую аж до щиколоток накидку с глубоким капюшоном так, что нельзя было понять кем он является. А легкий полумрак в помещении, частично разгоняемый светом коптящих факелов, невольно способствовал конспирации.

– Ну, я войду, пожалуй.

Таинственный незнакомец бесшумно и достаточно быстро скользнул внутрь здания, надменно проигнорировав преждевременное заявление некой Хельги о том, что это вовсе не таверна и переночевать тут нельзя. Справа от входа располагалась просторная столовая с двумя длинными деревянными столами, сколоченными из досок лавками и бесхитростными примитивными тарелками, заранее расставленными по местам. Первым делом мужчина разумеется направился сюда, устроившись поудобнее за самым отдаленным столиком, находящимся где-то в углу. Откинувшись на спинку хрупкого на вид стула, он по-барски водрузил руки на подлокотники, не позволяя тем не менее кистям и в особенности пальцам выглядывать из-под рукавов плаща. Его внимание тут же привлекла молодая миниатюрная каджитка с бархатистой бурой шерстью, походящая на красивую фарфоровую статуэтку.

- Эй, милая. Ты ведь, работаешь тут? Принеси-ка мне чего-нибудь из еды. На твое усмотрение.